Сухой закон, часть I: Поправка к нравственности
Алкоголь и цивилизация шествуют рука об руку уже не одну тысячу лет, вино старше всех современных религий. «Оскорбление всей истории человечества», – вот как назвал Уинстон Черчилль Сухой закон, действовавший в США с 1920 по 1933 год. А ведь, казалось бы, из всех аналогичных попыток вычерпать решетом реку спиртного, по которой мчит корабль истории, именно 18-я Поправка к Конституции являлась подлинно демократическим актом. На первый взгляд.
В трюме парусника «Mayflower», принесшего в 1620 г. первых пилигримов к берегам Новой Англии, бочек пива было втрое больше, чем бочек пресной воды. И с того момента Америка уже не расставалась с выпивкой. Во многих городах колокол дважды в день извещал о необходимости оставить на пару минут все свои дела и промочить горло. К началу 18 века широкое распространение крепких дистиллятов – рома и виски – позволило уже всерьез говорить о чрезмерной алкоголизации молодой нации. Средний американец старше 15 лет ежегодно потреблял 88 бутылок виски в эквиваленте! Как это всегда бывает, действие породило противодействие.
Первые общества трезвости привлекали в свои ряды в основном бывших алкоголиков, поддерживавших друг друга в попытке отказаться от спиртного, – и это нашло глубокое непонимание у Протестантской церкви. Как можно исцелиться с помощью таких же грешников как ты сам, без обращения к вере и своему пастору? В лоне церкви возникают общества нового образца, с сильным религиозно-административным ресурсом. Человек создан по подобию Божьему, он может и должен быть совершенен, и алкоголь – как бельмо на глазу. У американцев были бы прекрасные семьи, если бы не алкоголь. У жен были бы любящие мужья, если бы не алкоголь. Общество стало бы идеальным, если бы, опять же, не алкоголь. Алкоголь превратили в козла отпущения для всех без исключения грехов человеческих.
Первым «покаявшимся» городом стал Портленд, штат Мэн, запретивший в 1851 году продажу спиртного. Его примеру последовали ряд других местных администраций, однако разразившаяся вскоре Гражданская война помешала трезвенникам развить свой успех по всей стране, на время задвинув в тень вопросы абстиненции. Таким образом, первая попытка усовершенствовать нацию провалилась. Но это было только начало.
После войны в США резко обострилась проблема иммиграции: ирландцы, немцы, скандинавы, славяне и евреи хлынули в страну возможностей непрерывным потоком, неся свое понимание культурных – в том числе и питейных – ценностей, которое зачастую резко противоречило протестантской морали. И тут на борьбу с зеленым змием поднялись жены, матери и дочери американцев. Женский Христианский Союз Воздержания (WCTU) одним своим названием был способен устрашить самого закоренелого пьяницу. Союз развернул настоящий крестовый поход против салунов и пивоваров, установил множество городских фонтанов как здоровую альтернативу спиртному, содержал десятки приютов для беспризорников и общественных школ, в которых расписывал детям все ужасы потребления алкоголя (вплоть до самовозгорания), вскармливая, таким образом, поколение, которое будет готово проголосовать за трезвость нации. Одиозная фигура женского движения Кэрри Нэйшн, вооружившись камнями и топориком, крушила мебель и била бутылки в салунах по всему Канзасу, вместе со своими единомышленниками навестив в общей сложности более 100 заведений. В некоторых барах того времени вывески гласили: «Добро пожаловать! Всем кроме Кэрри».
Тем не менее, в стране открывались новые и новые салуны. Они становились отдушиной от забот для простых американцев и иммигрантов. Правда ведь, всю неделю те рвут задницу на работе в стране, которая им не принадлежит и которую они зачастую не понимают, но вечер пятницы – их собственность, от начала и до конца. Так должно быть, потому что это часть сделки.
Но салун тех лет – не только место, где пили пиво и виски, отнюдь! Это был социальный клуб или церковный приход – как вам больше нравится, – и бармен с успехом заменял пастора. Здесь можно было принять друзей – как в настоящей гостиной, если у вас ее нет, – забрать почту (если в придачу к гостиной у вас нет и почтового ящика), сыграть в карты, обналичить чек, узнать новости, прочесть газеты, устроиться на работу, выучить английский. Здесь можно было почувствовать себя на своем месте.
Однако эпоха салунов подходила к концу. Да, несмотря на кипучую деятельность, Женскому Христианскому Союзу Воздержания не удалось добиться изменений в законодательстве, и алкогольная индустрия по большому счету отмахивалась от него как от назойливой мухи. Но в 1893 году на горизонте появилась новая сила, избравшая, в отличие от сердобольных женских организаций, совершенно иную стратегию.
Анти-Салуновая Лига Америки (ASLA), основанная преподобным Говардом Хайдом Расселлом, оказалась, вероятно, самой эффективной политической группой за всю историю США. Цель Лиги была предельно проста: искоренить алкоголь. В смысле полностью. Ядро организации составили видные баптисты и методисты, но к ней сразу же присоединились и практически все протестантские конфессии. Имевшая штаб-квартиру, огромный штат наемных работников и волонтеров, собственные печатные мощности, Анти-Салуновая Лига являлась, по сути, корпорацией из числа тех, которые стремительно меняли экономический и политический облик Америки на рубеже 20 века. Идеологи Лиги вовсю трубили о том, что алкоголь – это наркотик, насаждаемый принудительно, и стоит лишь уничтожить его распространителей (салуны и алкогольную промышленность), как люди немедленно перестанут пить, ибо трезвость – естественное состояние человека. По обещанию Говарда Хайда Расселла, любой политик, осмелившийся вступить в конфронтацию с Лигой, об этом пожалеет. Оппонентам предоставлялся очень простой выбор: «Или вы с нами, или вы против нас. Если против нас – мы вас уничтожим, если с нами – мы вас изберем». И в этом была вся суть политики: поставить ультиматум, максимально упростить, а затем раздуть до невообразимых размеров сам предмет спора, так чтобы он заслонил собой все реальные проблемы в обществе. К тому же, руководство Лиги отлично понимало, что среднестатистический политик куда крепче держится за свое кресло, чем за высокие идеалы чести и справедливости. Анти-Салуновая Лига начала свое победное шествие по штатам. Причем для осуществления контроля в каждом из них ей было достаточно иметь в кармане лишь 10% законодателей, но таких, что готовы с радостью плясать под корпоративную дудку.
Обострившиеся вследствие притока иммигрантов социальные проблемы играли противникам алкоголя на руку. Вотчина чинных англосаксов внезапно превратилась в пестрый многоязыкий базар. Американский социум менялся безвозвратно, равно как и американская культура. Очень трудно было принять это, сидя где-нибудь в тихом протестантском городке Среднего Запада. Анти-Салуновая Лига обещала вернуть все на круги своя, вытащить мегаполисы из бездны иммигрантских грехов и возвратить их настоящим американцам. А настоящим американцам салуны вроде как не нужны.
Это был мощный посыл, в то время как противники «сухости» тушевались и не могли предложить внятной аргументации. Мало кто из простых граждан был готов отстаивать свое право на выпивку с оружием в руках. В довершение всего, крупные игроки алкобизнеса упустили ситуацию из-под контроля, самоуверенно полагая, что громадный процент федеральных доходов, который составляли налоги на алкоголь, обеспечит им неприкосновенность. «Дядя Сэм с нами в доле», - заявил как-то один из них. Когда же запахло жареным, в индустрии произошел раскол, и пивовары схватились с дистиллерами, доказывая, что «пиво – жидкий хлеб», а все беды мира от виски и прочих крепких напитков.
Тем временем Анти-Салуновая Лига готовила свой главный удар. Для победы ей был необходим закон, который бы охватывал всех и каждого, от Нью-Йорка до Нью-Мексико, и осуществлял регулирование на национальном уровне. Очередной жертвой «сухие» наметили ни много ни мало Конституцию США.
Хотя к 1913 году антиалкогольное законодательство существовало уже в целом ряде штатов, еще мало кто верил в возможность национального запрета, прежде всего из налоговых соображений. И тут случилось ужасное. Не в последнюю очередь при поддержке Анти-Салуновой Лиги была принята 16-я Поправка к Конституции, утверждающая федеральный подоходный налог, поступления от которого должны целиком направляться в федеральный бюджет. Алкоголь утратил свою исключительную роль для государственной казны. Не удивительно, что еще до конца того же года в Парламент был представлен проект очередной Поправки, призванной раз и навсегда покончить с алкоголем.
Для достижения своей главной цели поборникам трезвости было нужно 2/3 голосов в Парламенте и Сенате, а вслед за этим – ратификация новоиспеченной Поправки как минимум 36-ю из 48-ми штатов. И провернуть все дельце требовалось до 1920 года, на который была назначена новая перепись населения, грозившая серьезно изменить соотношение сил в Конгрессе в пользу крупных городов – «рассадников греха». В 1914 году «сухие» выиграли первое голосование в Парламенте с перевесом в 7 голосов, что, конечно, было еще далеко от необходимой цифры, но лед тронулся. На сторону Сухого закона теперь переходили миллионы американцев, причем многие из них считали, что кампания направлена исключительно против салунов и едва ли скажется на их частной жизни. Крупные промышленники полагали, что алкоголь снижает производительность труда их рабочих. Ку-Клукс-Клан не желал видеть свободного негра с правом голоса и с бутылкой в руке. Вскоре «сухим» подоспела нежданная помощь из Старого Света: немецкие субмарины потопили несколько американских судов на морских просторах Первой мировой. США объявили войну Германии, и в стране немедленно развернулась массированная анти-немецкая пропаганда, повлекшая за собой не менее массированную анти-немецкую истерию. «Наши немецкие враги за океаном. Но и в этой стране у нас есть немецкие враги. И худшие из них, самые коварные, самые опасные – это Пабст, Шлитц, Блатц и Миллер». Крупнейшие из пивных империй Америки. С точки зрения среднего американца, слова «пиво» и «предательство» теперь являлись практически синонимами. Популистские меры «по законам военного времени» были подкреплены запретом на продажу «драгоценного» зерна пивоварам и дистиллерам, инициатором чего выступила опять-таки Анти-Салуновая Лига.
Наконец, 1 августа 1917 года Сенат проголосовал за 18-ю Поправку при условии, что 36 штатов должны ратифицировать ее в ближайшие 7 лет. Противники Сухого закона были уверены, что этого не произойдет, тем более в означенный срок. 18 декабря 1917 года Поправка, как и ожидалось, не встретила особого сопротивления в Парламенте, и теперь последнее слово оставалось за штатами. У Анти-Салуновой Лиги было 84 месяца на то, чтобы убедить около 5000 законодателей в 36 штатах в необходимости вычеркнуть алкоголь из жизни ста миллионов американцев. Она уложилась в 13.
В январе 1919 года Небраска стала 36-м штатом, одобрившим злосчастную Поправку, в итоге же лишь два штата из 48-ми – Коннектикут и Род-Айленд – отказались от ратификации. Ровно через год, в ночь с 16 на 17 января 1920 года, 18-я Поправка к Конституции США, запрещающая производство, продажу и транспортировку спиртных напитков на всей территории страны, вступила в законную силу. «Мужчины будут ходить прямо, женщины будут улыбаться, а дети будут смеяться!» – резюмировал евангелист Билли Сандэй светлое будущее «сухой» Америки. Вера в силу закона, так или иначе, оставалась одним из главных идеалов большинства противников алкоголя, которые искренне полагали, что когда трезвость будет закреплена в самой Конституции, когда она будет утверждена Парламентом и подписана Президентом – народ немедленно перестанет пить.
Но все вышло иначе. В Чикаго, лишь через несколько минут после принятия 18-й Поправки, вооруженные люди в масках ограбили пару грузовиков с виски. Другая банда похитила четыре бочки спирта с государственного акцизного склада. Возвести трезвость в ранг закона было одним делом, но вот заставить этот закон работать – совершенно другим. Как это часто бывает, дьявол скрывался в деталях…
Дополнительные факты:
Кэрри Нэйшн (Carry Nation – букв. «нести нацию») – одиозная фигура женского движения за трезвость начала 20 века. Вооруженная камнями и топориком, Кэрри крушила мебель и била бутылки в салунах по всему Канзасу, вместе со своими единомышленниками навестив в общей сложности более 100 заведений. В некоторых барах того времени вывески гласили: «Добро пожаловать! Всем кроме Кэрри».
Уже к началу 20 века в Америке было более 300 000 салунов.
Налоги на алкоголь составляли в отдельные годы до 70% поступлений в федеральный бюджет.
В попытке спасти имидж своей продукции в глазах «трезвеющей» нации, пивовары рисовали рекламные плакаты, где целые семьи счастливо потягивали пиво из кружек – включая младенцев.
Перед началом Первой мировой в США было более 1000 крупных пивоварен. Половина из них закрылась в течение нескольких месяцев.