Сухой закон, часть IV: Догоним и перегоним Америку!
Уж чему стоит поучиться у американцев, так это умению монетизировать страницы собственной истории, даже самые бесславные из них. Тем не менее, ошибкой было бы считать, что Сухой закон сегодня – лишь точка приложения поп-культуры, пыльный склад типажей и сюжетов для кино и телевидения. В наследство от 18-й Поправки и всей порожденной ею суеты США досталось весьма путаное алкогольное законодательство, отличная возможность проявить яркую индивидуальность для каждого из пятидесяти штатов. Сегодня лишь один из них – Невада, родина сказочного Лас-Вегаса – разрешает круглосуточную продажу спиртного. В остальных субъектах федерации, наряду с запретом продажи в ночное время, часто действуют и другие ограничения, причем иногда весьма эксцентричные. К примеру, в Огайо разрешается продавать пиво не крепче 12%, а вино – 21%, хотя это еще ладно, повод напрячься только любителям имперских стаутов, портвейна и хереса. А вот в Алабаме емкость пивной тары ограничена 0,75 л., на Аляске не продают алкоголь в дни выборов до закрытия избирательных участков, в Джорджии – на Рождество, в Род-Айленде, который в свое время не ратифицировал 18-ю Поправку, спиртное ныне доступно только в специальных магазинах, а в Арканзасе вообще 75 «сухих» округов. Кстати, производство Jack Daniel’s в Теннесси тоже находится в «сухом» округе, так что виски можно купить только на территории завода, но никак не в ближайших супермаркетах.
На американском Сухом законе до сих пор зарабатываются большие деньги, в этом его уникальность. Однако мировая цивилизация знает и другие попытки принудительного отрезвления наций, все с вполне предсказуемым результатом.
В соседней Канаде никогда не было настолько мощного антиалкогольного лобби, но общая история абстиненции здесь – слепок в миниатюре с американской натуры. Долгое время страсти бурлили на муниципальном уровне, затем на уровне провинций, пока наконец не вылились в кратковременный национальный запрет 1918-1920 годов, уже знакомую нам меру «в условиях военного времени». Впрочем, оперативная отмена запрета в 20-х позволила Канаде буквально озолотиться на проблемах южных соседей с выпивкой. Лишь на далеком острове Принца Эдуарда, куда, видимо, не ступала нога ни одного американского алкотуриста, сухой закон дотянул до 1948 года.
По другую сторону Атлантики бушевали свои собственные бури в стакане. Еще в 1908 году жители маленькой, но гордой Исландии проголосовали за полный запрет спиртного. Но даже на таком удаленном от глобальной цивилизации клочке земли не удалось построить идеально трезвое общество. В дело вмешалась… Испания, наотрез отказавшаяся покупать главный и, по сути, единственный исландский товар – рыбу, пока островитяне не берут испанское вино. Позднее сухой закон подвергался дальнейшему ослаблению вплоть до полной отмены в 1989 году. Забавно, что последним запрещенным в Исландии спиртным напитком оставалось «крепкое» пиво, а отнюдь не виски или водка. Кстати, «крепкое» в местной интерпретации означало содержание алкоголя 2,25% и выше. Дата, когда пало это последнее драконовское ограничение, сейчас отмечается на острове как День Пива.
В Норвегии запрет вступил в силу в 1919 году, но его судьба оказалась столь же незавидна, как у исландского собрата. Через 7 лет трезвости страна была вынуждена уступить международному давлению, дабы не осложнять торговые отношения с крупными европейскими державами.
В том же самом 1919 году на путь абстиненции ступила еще одна страна Скандинавского полуострова – Финляндия. Тут уже события развивались явно по американскому сценарию: катастрофически выросли контрабанда и коррупция, подпольный рынок и производство суррогатов. Пресечь поставки нелегального алкоголя из соседних стран через Финский залив государству было не под силу. Три четверти всех преступлений были связаны с нарушением сухого закона. Финны промучились до начала 1932 года, когда на смену тотальному запрету пришла государственная монополия. Градус в бутылках повысился, а градус напряженности в обществе, наоборот, пошел на убыль. Но и сегодня строгое антиалкогольное законодательство Финляндии постоянно испытывается на прочность любителями алкошоппинга и алкотуризма в соседних Германии, Прибалтике и России.
Кстати, об 1/6 суши. Здесь, как мы знаем, тоже происходило много чего интересного. Начнем с того, что царская Россия стала пионером в области практического приложения запрета. За десять дней до начала Первой мировой войны царским указом были запрещены производство и продажа алкоголя на всей территории империи. Первоначально сухой закон вводился только на время мобилизации, но вскоре его продлили вплоть до окончания войны. Более того, в 1916 г. в Государственную Думу было внесено предложение «изъять алкоголь из свободного обращения в человеческом обществе на вечные времена», но воплотить в жизнь эту грандиозную задумку царское правительство не успело.
Большевики тоже сначала не планировали возобновлять выпуск алкогольных напитков, ибо предполагалось, что с истреблением социальных корней пьянства, сиречь классового неравенства, тяга пролетариата к спиртному исчезнет. Новый порядок закреплялся Декретом Совнаркома от 19 декабря 1919 г. «О воспрещении на территории РСФСР изготовления и продажи спирта и не относящихся к напиткам спиртосодержащих веществ» за подписью Ленина. Существует, однако, мнение, что данный декрет был в большей мере продолжением масштабной политики национализации, нежели реальным антиалкогольным актом. Декларируемое отсутствие потребности в спиртном у рабочего класса выглядело явной идеализацией облика типичного пролетария. После окончания Гражданской войны быстро развеялись и наивные заблуждения молодого советского правительства о возможности избегнуть бюджетного дефицита без торговли алкоголем. Хотя в изначальной ленинской концепции социализма не было места спиртному как источнику «легких денег», о чем вождь прямо заявил на Х Всероссийской партийной конференции в мае 1921 г. А вскоре с трибуны XI съезда партии вообще поставил вопрос о категорическом недопущении «торговли сивухой» ни в частном, ни в государственном порядке. На фоне столь жесткой ленинской позиции тем интереснее выглядит факт, что еще при жизни вождя революции, в августе 1923 года, ЦИК и СНК СССР постановили возобновить производство и торговлю спиртными напитками. Правда, начали с продуктов пониженной крепости – по-видимому, трудно было сразу поступиться принципами. Первой советской водкой была так называемая «рыковка» (по имени тогдашнего председателя Совмина Рыкова) крепостью 30%, а предшествовал ей выпуск 20-градусной «русской горькой».
Дальнейшая история СССР насчитывает четыре антиалкогольные кампании: 1929, 1958, 1972 и 1985 годов, – последняя из которых получилась самой масштабной и, конечно, наиболее свежа в памяти народа.
Горбачевская кампания началась всего через два месяца после прихода к власти Михаила Сергеевича и утверждалась тремя эпохальными законодательными актами: Постановлением ЦК КПСС, Постановлением Совмина СССР и Указом Президиума Верховного Совета СССР. Более мелкие партийные ячейки не замедлили отрапортовать о «горячем одобрении» трудящимися инициативы ЦК по спасению советского «облико морале», и на местах приступили к энергичному исполнению всесоюзных директив.
Во-первых, из «художественных произведений» изымались «мотивы, пропагандирующие выпивки, застолья». Под запрет попали кинокомедия «Гусарская баллада», опера «Борис Годунов», «Шотландская застольная» Бетховена и «Заздравная» Дунаевского. На старом фото с кремлевского приема Гагарину замазали бокал в руке. Взамен по экранам победно шествовал «Лимонадный Джо», чьим именем за глаза нередко называли и товарища «минерального секретаря» Горбачева.
Во-вторых, по всей стране было закрыто огромное количество алкогольных магазинов, а уцелевшие могли торговать только с 14 часов дня. Водка превратилась во флагманский товар советской системы дефицита, что немедленно нашло фольклорное отражение: «Остановка «Винный магазин», следующая остановка – «Середина очереди».
Милиция с удовольствием забирала любого, чья абсолютная трезвость, особенно в рабочее время, вызывала сомнения. Количество вытрезвителей пришлось спешно увеличивать. Народные суды трудились в сверхнапряженном режиме.
Трудные времена наступили и для ресторанного дела, где не было строгого запрета, но часто вводились жесткие нормы: не более 100 гр. крепкого алкоголя или 150 гр. вина на одного посетителя. Клиенты скандалили, требовали добавки, приносили с собой фляжки, к которым прикладывались в уборной, после чего спешили к своему столику за закуской.
В-третьих, начался золотой век советского института самогоноварения и сопутствующей ему инженерной мысли. Как говорят, некоторые образцы были выполнены на уровне лучших мировых аналогов. Дефицитным стало сырье для самогона – сахар, а вместе с ним дешевая кондитерка, крупы и горох. Пышно расцвела культура потребления суррогатов. Именно в этот период родились некоторые хитрые отечественные пития, которые и присниться не могли авторам легендарной «табуретовки» Ильфу и Петрову. «Резьбовый коньяк», он же «тройной одеколон», огуречный лосьон, изысканный «боярин» (настойка боярышника), «бензиновка» и «говеновка» (спирт из бензиновых канистр, обработанных мыльным раствором или настойкой календулы соответственно). Отдельно стоит отметить развитые технологии вымораживания спирта из тормозной жидкости и политуры, а также его связывание жидким азотом.
К сожалению, именно во время перестроечного сухого закона была заложена основа будущей широкомасштабной и уже хорошо организованной подпольной индустрии спирта и алкоголя в 90-е годы.
В-четвертых, антиалкогольная кампания катастрофически отразилась на традиционном виноделии и виноградарстве. Хотя, справедливости ради, ситуация здесь выглядит весьма запутанной. С одной стороны, подсчитано, что страна лишилась около 30% виноградников, в Молдавии и Крыму было уничтожено множество уникальных сортов, работников отрасли заставляли выходить с топорами и рубить виноград, директор всесоюзного НИИ «Магарач» покончил с собой, а крупнейшую в мире энотеку «Массандры» от уничтожения спасло только чудо. С другой стороны, главные идеологи кампании Лигачев и Соломенцев утверждали позднее, что никто из них лично никогда не закрывал винные заводы и не приказывал сокращать площади виноградников. Наоборот, было рекомендовано поднять производство столовых сортов, которые составляли всего 2% в общем объеме, и, соответственно, сократить площади дешевых технических сортов винограда. Горбачев тоже заявил, что никому не приказывал рубить виноградники. Если и было что-то такое, то это перегибы на местах.
Так или иначе, антиалкогольная кампания нанесла огромный ущерб советскому бюджету, доходы пищевой промышленности сократились почти вдвое! И если уже на второй-третий год полусухого закона контроль над его соблюдением в обществе заметно ослабел, то не удивительно, что вся кампания была забыта, как только зашатались основы самой советской государственности. Как обычно бывает, отмена ограничений спровоцировала колоссальный рост уровня потребления спиртного на душу населения, который в начале 90-х намного превзошел максимальные показатели прежних советских времен.
Вообще, самый странный парадокс любого сухого закона заключается в том, что выпить в это время всегда было легче и проще. Да, в либеральном обществе вы можете свободно купить спиртное. Если вам есть 18 лет, если на улице не ночь, если вы не больны и не беременны, если вы не за рулем, если вы не оскорбляете своим видом и действием достоинство других граждан. При сухом законе же пить нельзя, поэтому каждый может пить что, где и когда ему заблагорассудится.